- Настюха, ура! Дождались, дождались! Наконец-то! - Наташкин вопль по телефону заставил Настю продрать глаза и взглянуть на часы. Боже, еще только шесть утра! Как охота спать! И чего эта ненормальная дождалась?
- Чего ты дождалась? - зевая, спросила она.
- Как чего? Весны! Сегодня же первое марта - ты что, забыла?
- Натка, я тебя убью! Ты соображаешь который час?
- Да какая разница?! Как ты можешь дрыхать, когда весна на дворе?
- Какая весна - минус восемь! Посмотри в окно - темень, хоть глаз выколи. Еще минимум час поспать можно.
- Ну и дрыхни, соня несчастная! А я музыку включу, - буду рассвет встречать. Первый весенний!
И Наташка бросила трубку. А Настя выключила свет, укрылась с головой одеялом и попыталась заснуть. Но сон пропал. Она полежала с закрытыми глазами, потом встала, снова зажгла свет и подошла к зеркалу. Из зеркала на нее смотрело худенькое взъерошенное существо: еще не девушка, но уже не девочка, - так, серединка на половинку.
Никакой фигуры! - огорченно думала Настя, придирчиво рассматривая свое отражение, - скелет в ночной сорочке и патлы дыбом. И ты еще мечтаешь ему понравиться.
Она прислушалась, не встали ли родители, потом скинула сорочку, и голенькая, поминутно оглядываясь, снова подошла к зеркалу. Увиденное огорчило ее еще больше. Ключицы торчат, коленки худые, грудь нулевого размера и никаких бедер. То ли дело Наташка: плечики покатые, ключиц почти не видно и кофточка на груди так красиво оттопыривается.
- Почему я такая? - мысленно спрашивала она, пытливо вглядываясь в свое отражение. - Отчего мне стало трудно жить? Я должна стать женщиной, родить детей. Но откуда это все возьмется? Из ничего?
"... а потом их тела слились..." - внезапно всплыла в памяти фраза из недавно прочитанного романа. Господи, неужели... и с ней так будет? А вдруг... Вадим? Нет-нет, это невозможно. Значит - не Вадим? Другой? О нет, ни за что на свете!
Вот если бы кто меня сейчас увидел, подумала она, заливаясь краской, точно решил бы, что девка сбрендила. На неприличной почве.
- Настя, ты что, не слышишь? Возьми трубку! - Голос матери заставил Настю опрометью кинуться к кровати и нырнуть под одеяло. Еще не хватало, чтобы та застала ее в таком виде.
- Сейчас возьму, - сонным голосом отозвалась она. - Дай проснуться.
- А чего у тебя свет горит, если ты спишь?
- Да так - хотела вставать, а потом решила еще поваляться.
Настя схватила трубку. Ну, она сейчас Наташке покажет!
- Ты уймешься, уродина! - тихо зарычала она. - Уже родителей разбудила. Еще раз позвонишь, - убью!
- Настенька, с весною вас! - услышала она, холодея, голос Вадима. - Извините, что так рано, но уж очень не терпелось вас поздравить. Не знал, что вы еще спите.
- Ой, Вадим, простите! - залепетала Настя, пылая от смущения. - Я думала, это Натка, она мне уже звонила. Думала, снова она.
- Да мы уже все друг другу позвонили. Она и сказала мне, что вы проснулись. Еще раз, извините. У вас сегодня много уроков?
- Нет, всего четыре: алгебра, две литературы и химия. А что?
- Пойдемте вечером во Дворец культуры строителей? Там сегодня молодежная дискотека - весну отмечают.
- А кто еще? - спросила Настя, замирая от счастья. Неужели она с Вадимом - вдвоем?
- Никита с Наташей. Это его идея. У него там знакомый контрабас - он его и пригласил.
- А билеты?
- Сказал, проведет четверых бесплатно. Пойдешь? Завтра воскресенье - можно вечерок отдохнуть.
- Ладно, я спрошу у родителей. Если разрешат, пойду.
- А что, могут не разрешить?
- Да нет, это я так, для проформы. Раз Никита с Наташей идут, конечно, разрешат.
- Тогда до вечера? Зайду часиков в пять, - ты будешь готова?
- Да, конечно.
И он отключился. А Настя, счастливо улыбаясь, стала заново переживать их разговор. Какое замечательное утро! Он позвонил - и так рано! Значит, ему не терпелось ее услышать. Как он обращается к ней: то на "вы", то на "ты". Какой у него голос - ласковый, глубокий и такой... проникновенный. Проникает прямо в сердце. Ни у кого из знакомых ребят нет такого голоса.
Сегодня вечером я его снова увижу, радостно думала она. И, наверно, буду с ним танцевать. Господи, хоть бы ничего не помешало. Надо маме сейчас сказать, а то вдруг они задержатся на работе и будут волноваться, что меня нет.
Родители без слов отпустили ее, только попросили возвращаться не очень поздно и чтоб не одна. Уроки пролетели как один миг, а химичка даже умудрилась поставить ей на одном уроке сразу две пятерки, - вот такой замечательный выдался день. Солнышко временами проглядывало из-за туч, температура к полудню поднялась до плюс десяти, и лед на асфальте быстро растаял. Народ сразу расстегнул пальто и поснимал шапки, а улицы заполнили толпы гуляющих горожан. В общем, первый весенний денек удался.
Весь день Настя летала, как на крыльях, в предвкушении встречи. Но перед самым вечером эта выдра Наташка умудрилась напрочь испортить ей настроение.
- Ну да! - ни с того, ни с сего вдруг заявила она. - Они, значит, оба будут за тобой увиваться, а я с боку припека? Меня это не устраивает.
- И что ты предлагаешь? - насторожилась Настя.
- Ты танцуй с Никитой, а я буду с Вадимом.
- А если Вадим меня пригласит?
- А ты ему откажи. Скажи, Никите обещала.
- Я что, все танцы ему обещала? С какой стати? Сама можешь танцевать со своим братцем.
- А какой мне интерес? Он мне и дома надоел. Нет уж, возьми его на этот вечер себе.
- Ах, так! В таком случае, я остаюсь дома.
Настя представила себя танцующей весь вечер с Наташкиным братом, и у нее начисто пропала охота идти на эту дискотеку. Действительно, чего она там не видела? Натку в паре с Вадимом? Вот удовольствие! Лучше позанимаюсь, решила она, до экзаменов чуть больше четырех месяцев осталось. А когда повторять?
- Ладно, так и быть, давай танцевать с Вадимом по очереди, - пошла на попятную Наташка. - Просто, я не хочу, пока ты с ним танцуешь, стенку подпирать. Вдруг меня никто не пригласит. А Никита со мной сам не захочет: найдет себе какую-нибудь мымру.
- Нет, Наташа, я не пойду, - твердо сказала Настя. - Я уже расхотела. Буду заниматься - до экзаменов осталось всего ничего. Иди сама, и танцуй, с кем хочешь.
- Какая ты, Настя, гадина! - закричала Наташка и вдруг бурно разревелась. - Все всегда должно быть только по-твоему! Только тебе должно быть хорошо! Знай, если не пойдешь, ты мне больше не подруга! Лучше с Соколовой буду дружить.
- Вот и правильно. Дружи с Соколовой, а меня оставь в покое. Вы с ней очень друг другу подходите.
При этих словах Настин голос предательски дрогнул: она почувствовала, что еще немного и тоже расплачется. С трудом сдерживаясь, Настя выскочила из Наташкиной квартиры и заперлась у себя, твердо решив не открывать дверь и не отвечать ни на какие звонки.
Сначала было тихо, - но недолго. Когда затрезвонил звонок, Настя зажмурилась и зажала ладошками уши. Но это не помогло. Звонок звонил, звонил и звонил, не переставая, - потом вдруг замолк, и Настя услышала звук отпираемой двери. Только тогда до нее дошло, что это трезвонили родители: наверно, у них руки были заняты книгами или покупками.
И точно - выскочив в прихожую, она увидела папу и маму, державших в одной руке по набитому книгами портфелю, а в другой - по ручке от огромного кулька с чем-то тяжелым. Учуяв волнующий запах, в коридор вышел Федор и требовательно заорал. Родители дружно поставили портфели под вешалку, выругали дочь, что та долго не открывала, и потащили кулек на кухню.
- Что там? - спросила Настя, втягивая носом запах сырости. - Посмотрите на Федора: сейчас в обморок грохнется.
- Толстолоб. - И отец вывалил в раковину здоровенную рыбину. Рыбина шевелила широким хвостом и вопросительно смотрела на Настю.
- Где вы ее взяли?
- Купили, где ж еще. Только из института вышли, - машина подъехала с живой рыбой. Ну, мы и разорились.
- И что с ней делать?
- Почистить и пожарить. Доверяем это тебе. Да, кстати - ты что, не идешь никуда? А говорила?
- Передумала. Но чистить я ее не буду. Как ее чистить? - она же совсем живая. Я не живодер, - меня совесть замучает.
- Ладно, запусти ее в ванну. Вечером придем, и Галчонок почистит. Почистишь, Галчонок?
- Попробую, - неуверенно отозвалась мать. - Но если она будет так же вилять хвостом и смотреть мне в глаза, я тоже не смогу.
- Да вы что, обалдели? - возмутился отец. - В том то и ценность, что она живая. Кто же ест дохлую рыбу? Ладно, тащи ее в ванну и налей побольше воды. Вернемся - разберемся.
И они быстренько умотали. А Настя наполнила ванну водой и запустила туда толстолобика. Пока она его тащила, рыбина не шевелилась, - Настя с облегчением подумала, что та уснула. Но у края ванны толстолобик дернулся и резво плюхнулся в воду, окатив девочку целым снопом брызг. В ванне рыбина походила кругами вдоль стенок, обживаясь, потом поднялась к поверхности и пошевелила губами, словно хотела что-то сказать. Федор, опираясь передними лапами о край ванны, с интересом следил за ней.
Может, она есть хочет, подумала девочка. Дать ей крошек, что ли? И только она нацелилась пойти на кухню за хлебом, как в дверь снова зазвонили.
- Настенька, откройте, это я, - прозвучал за дверью самый прекрасный голос на свете. - Открой, пожалуйста!
Настя, конечно, открыла, - как не открыть собственному счастью?
- Настенька, что случилось? - огорченно спросил Вадим. - Наташа сказала, что ты не идешь. Вы что, поссорились?
- Понимаешь, Вадим... - начала было Настя, лихорадочно придумывая, что бы такое соврать, чтобы выглядело поприличнее. Но тут из ванны послышался истошный вопль Федора. Настя метнулась туда, Вадим - за ней.
Картина, представшая перед ними, заставила обоих скорчиться от хохота. Федор с выпученными от ужаса глазами стоял на задних лапах в ванне и ожесточенно скреб передними по ее скользкому краю, безуспешно пытаясь выскочить из воды, - а рыбина, пристроившись сзади, меланхолично жевала кончик его хвоста.
Вытащив мокрого и несчастного Федора, Настя замотала его в полотенце и отнесла в кресло. Затем пересадила рыбу в таз - та, свернувшись калачиком, еле поместилась в нем, - и поменяла в ванне воду. Снова опустив туда толстолоба, она покрошила булку, и они стали наблюдать за его действиями. Толстолоб, переплывая от одной крошки к другой, быстренько слопал все угощение и остановился у края ванны, просительно повиливая хвостом.
- Не наелся, - констатировал Вадим. - Надо дать ему что-нибудь посущественнее. Каких-нибудь насекомых.
- Мух сейчас нет, - улыбнулась Настя, - тараканов мы вывели. Может, колбасы?
- Попробуй.
Колбасу рыбина съела с не меньшим аппетитом, закусила ее кусочками вареного мяса и сосиски. После чего опустилась на дно ванны и замерла.
- Теперь спать пошел. И что вы с ним собираетесь делать?
- Понятия не имею.
- Ну ладно. Настенька, одевайся быстрее - времени до начала всего ничего.
- Вадим, я не пойду.
- Но почему? Ведь утром ты согласилась. Что случилось?
- Настроение пропало.
- Из-за чего? Из-за подруги? У нее вообще глаза на мокром месте. Вы что, поссорились?
Ну, как ему объяснить? Ведь не скажешь: тебя не поделили. Господи, до чего же он красивый, - просто, Олег Меньшиков, только еще красивее.
Хочу пойти, вдруг поняла Настя. Пусть эта выдра как хочет, а я пойду. Иначе потом буду весь вечер жалеть.
- Ладно, уговорил, - сказала она обрадованному Вадиму и пошла в другую комнату переодеваться. Но, открыв шифоньер, остановилась в нерешительности. Что надеть? Наташкино платье? Что-то не хочется. Старое бархатное? Но оно такое допотопное! А если что-нибудь из маминых нарядов?
Она порылась в материнском гардеробе и неожиданно наткнулась на платье невиданной красоты. Бледно-голубое из стрейча, поблескивающее разноцветными искорками. На груди вырез в виде трех длинных капель и от плеча вдоль всего рукава тоже красивые разрезы. Ох, и платье! И где мать такое оторвала?
Настя торопливо натянула находку и подошла к зеркалу. Почти впору, только в плечах и на бедрах чуть-чуть широковато. Но с тонким серебристым пояском почти незаметно, как будто так и надо.
Однако к платью нужна соответствующая обувь. А лапа у дочки уже побольше маминой. Что же делать? Надеть старые лодочки? Нет, к такому платью они, пожалуй, не подойдут.
Она открыла нижний ящик с обувью матери, и сразу обнаружила новые серые туфли с серебряной пряжкой. И каблучок - просто загляденье! Но налезут ли?
Туфли налезли, правда, с трудом. Ну, ничего, до Дворца она дойдет в сапогах, а там потерпит. Подойдя к зеркалу, Настя попыталась с помощью маминой косметики сделать себе макияж. Но из этого ничего хорошего не вышло: лицо стало грубым и излишне взрослым. Нет, ей положительно нельзя краситься.
Она старательно стерла следы косметики, спрятала туфли в сумку и вышла в прихожую.
- Ох, ты! - восхищенно воскликнул Вадим, глядя на нее во все глаза.
- Нравится? - смущенно спросила Настя.
- Нет слов. Супер! Ты ослепительна. Мы зайдем за Белоконевыми?
- А они идут?
- Собирались. Правда, Наташа сначала тоже заупрямилась, но потом согласилась. Так какая кошка между вами пробежала, если не секрет?
- Секрет! - отрезала Настя. - Ты звони им, а я внизу подожду.
По дороге во Дворец подруги старательно не смотрели друг на друга и молчали. Молодые люди сначала безуспешно пытались их рассмешить, но потом тоже примолкли, - так, молча, и дошагали до Дворца. И только в гардеробе, когда Вадим снял с Насти пальто, Наташка не удержалась.
- Ничего себе! - изумленно воскликнула она, вытаращив глаза на Настин наряд. - А прибеднялась: денег у предков нет. Небось, пол-автомобиля стоит.
- Не знаю, - честно призналась Настя, - это мамино. Я стащила у нее из шкафа. Давай помиримся, а то перед ребятами неудобно.
- Давай, - сразу согласилась Наташка. - Отойдем к зеркалу. Хочешь, новость скажу.
- Ну?
- Ты давно видела своего Бориса?
- Да уже пару недель назад. Только он такой же мой, как и твой.
- Новиков сказал, что Бориса забрали в милицию. Он мне позвонил, когда ты ушла. Думал, ты у меня, - у вас никто не брал трубку.
- Да ты что! А за что?
- Они с пацанами гуляли в Студенческом парке, а там у девчонки цепочку сняли. Ну, она сразу в крик, и милиция всех загребла. И вроде, она на Бориса указала и на еще одного парня. Теперь их судить будут.
- Какой ужас! А Борис что?
- Он, конечно, отказывается. Только, кто ж ему поверит. Говорят, его папаше втихую предложили: двадцать тысяч - и никакого суда.
- Кто предложил? Может, это провокация?
- Не знаю. Менты, наверно. Сережка говорит, что вообще это все подстроено. Знают, что у его папаши деньги водятся. Борис у них уже два дня сидит, но пока упирается, не признается.
- Наташа, ты соображаешь, что говоришь? Милиция - как можно?
- Ну да, ты еще веришь в сказки про доброго дядю Степу. Только в жизни все иначе.
- Не мог Борис это сделать, - уверенно сказала Настя. - Насколько я успела его узнать, не мог. Вот ужас! Чем же ему помочь? Может, в милицию сходить, заступиться? Сказать, что он человек порядочный, что мы его знаем.
- Ага, только тебя там не хватало! Не вздумай встревать - тебе же еще и достанется. Зря я тебе сказала.
- Я с папой посоветуюсь, может, он чем поможет. Все-таки у него связи.
- Ох, Настя, не вмешивай ты в это дело родителей. Забудь! Пошли, ребята ждут.
Но настроение Насти резко упало. И дело было не только в Борисе. Этот парень ей не нравился, и его длительное отсутствие она восприняла с большим облегчением. Подумала, что он все понял и решил оставить ее в покое. А оказывается, вон в чем дело.
Насте стало жутко. Жившая в ней безмятежная уверенность, что справедливость всегда торжествует, рухнула в одночасье. Выходит, человека можно обвинить в чем угодно, если это кому-то выгодно. Даже невиновного. И ничего не докажешь. Боже, в каком страшном мире она живет. И люди, которых она считала всесильными, - такие, как ее отец, - ничего с этим поделать не могут. Наоборот, сами могут нарваться на неприятности. Конечно, ведь их вмешательство может повредить чьим-то меркантильным интересам.
Бедный Борис! Как ему, наверно, там плохо и страшно. И не на кого надеяться. Ведь если даже его отец не может помочь, - иначе бы парень уже был на свободе, - то кто же может?
А она еще была с ним такой недоброй. Презирала его. А собственно - за что? За то, что нравилась ему, что он этого не скрывал. Но ведь он не виноват, что любил ее, - как умел. Разве за это презирают? Ведь она тоже любит - правда, другого. Но могла бы хоть попытаться понять Бориса, посочувствовать ему.
А вдруг это он сорвал цепочку? Ведь она его почти не знает. А если это правда?
- Настенька, что-то случилось? - Тревожный голос Вадима оторвал ее от тягостных размышлений. Рассказать ему или не стоит? Интересно, как он отнесется к чужой беде?
Едва подумав об этом, Настя уже поняла, как. Конечно, не останется равнодушным. Тем более что Борис ее знакомый. Потому что - Настя вдруг ясно почувствовала, - она тоже нравится Вадиму. От этой мысли состояние безнадежности сразу испарилось. У нее есть Вадим, он всегда ее защитит, не допустит, чтобы с ней случилась беда. И когда-нибудь они будут вместе.
Она взглянула ему в лицо, - и горячая волна счастья хлынула ей в душу. Какой он красивый! Вроде бы в отдельности все обыкновенное: лоб, брови, глаза, губы... Но собранное воедино - нет прекраснее. Этот взгляд - внимательный и такой... острый, как укол в сердце. Его рука на ее талии, - а в другой ее ладонь. И эта улыбка - сочувственная и все понимающая.
Наталья куда-то исчезла, и они остались вдвоем. На какое-то время мысли о Борисе покинули ее. Она наслаждалась музыкой, близостью Вадима, самим танцем - таким плавным и нежным. Танго. О, танго! - ты танец моей любви.
Краешком глаза она заметила Никиту, танцевавшего с незнакомой высокой девушкой. Он улыбнулся Насте, но его улыбка была какой-то невеселой. А может, ей показалось? Оркестр заиграл быстрее, пары разделились, и каждый стал танцевать, кто во что горазд. Настя залюбовалась ловкими красивыми движениями Вадима, тоже задвигалась в такт музыке - и вдруг почувствовала острую боль в пятке. Жавшие туфли, наконец, дали о себе знать.
Она отошла за колонну, стянула туфельку и потрогала кожу над пяткой. Мокро - и как больно! Водянка. Да такая здоровенная! Она попыталась натянуть туфельку и едва не вскрикнула от боли. Так и осталась стоять на одной ножке под сочувственным взглядом Вадима.
- Не могу надеть, пятку растерла, - жалобно сказала она и чуть не заплакала. Что теперь делать? Идти в раздевалку босиком или прыгать на одной ножке? Вот опозорилась!
- Давай номерок, я принесу сапоги, - распорядился Вадим. - Ничего страшного, пойдем, прогуляемся.
- Что случилось? - подошел к ним Никита. - Ногу растерла? Как тебя угораздило?
- У мамы туфли стянула, - призналась Настя, - а они жмут.
- Ну и лапы у вас с Натальей. Кстати, ты ее не видела?
- Она танцевала с каким-то рыжим парнем. Но это было еще в начале дискотеки. А больше не видела.
- Опять кого-то подцепила. Ведь договорились идти домой вместе. Ох, допрыгается моя сестренка!
- Извини, Никита, но мы тоже уходим. - Вадим прямо посмотрел другу в глаза. - Танцевать Настя больше не может. Пойдем потихоньку домой.
- Да, конечно. Я немного задержусь, одну девушку хочу проводить. Здесь недалеко. Знать бы только, где Наталья. Ладно, пока.
И он ушел. А Настя с трудом натянула сапоги, и, прихрамывая, направилась в гардероб.
Выйдя на улицу, они остановились от неожиданности: на город опустился густой-густой туман. Свет фонарей с трудом пробивался сквозь его плотную пелену, - на расстоянии нескольких метров уже ничего не было видно. Размытые силуэты прохожих двигались, как в замедленной съемке, и автомобили непрерывно гудели, предупреждая друг друга.
- Как же мы домой дойдем? - растерялась Настя. - Ничего не видно.
- Сориентируемся, - успокоил ее Вадим. - Держись за меня, старого туриста. Так что у вас опять приключилось, если не секрет? Чем тебя подруга снова расстроила?
И Настя рассказала про знакомство с Борисом, про их встречи и его арест. Только о поцелуе умолчала.
- Он тебе нравится? - помедлив, спросил Вадим.
- Нет. Но мне его очень жаль. Понимаешь, Борис простой парень, может, не очень умный, - но не подлец, это точно. Не мог он так поступить. Очень хочу ему помочь, но как, не представляю.
- Настенька, а ты на сто процентов уверена в его невиновности? Насколько я понял, ты и виделась с ним всего несколько раз. С кем он дружит, как проводит свободное время? А если ты в нем ошибаешься? Может, пусть лучше в этой истории разберутся те, кому положено? Тем более, что у тебя к нему ничего нет.
- Наверно, ты прав, - согласилась Настя. - Но у меня такое чувство, будто он ждет от меня помощи. Ведь не зря Сережа с Натальей поделился, - знал, что она мне расскажет. Может, Борис его просил об этом?
- Но что ты можешь сделать?
- Не знаю. Может, для начала с папой поговорить? Он ведь заведует кафедрой, - у него всякие студенты учатся. Может, у кого есть родители из милиции.
- Что ж, попробуй. Хотя я бы не советовал. Думаю, у твоего отца своих проблем хватает, - у кого их нынче нет. Ладно, был бы этот парень вам близким человеком.
- Но ведь должен же кто-то за него заступиться? Нельзя же так! А если со мной беда случится и все отвернутся, - каково мне будет? Ты только представь!
- Нет, не надо - не пугай меня. С тобой ничего плохого не должно случиться. Но я прошу: если тебя что-то тревожит, поделись со мной, ладно? Хочу, чтобы ты меня считала своим другом, настоящим другом, хорошо?
- Хорошо, - улыбнулась Настя, - спасибо тебе. Ты такой добрый.
За разговором они незаметно добрались до Настиного двора. Туман стал еще гуще, - свет фонаря почти не пробивал его. Они остановились у ее подъезда и постояли некоторое время, молча.
Он решает, можно ли меня поцеловать, вдруг поняла Настя, еще подумает, что я только этого и жду. Надо прощаться. Но как не хочется!
- Я пойду, - нерешительно произнесла она, - поздно уже.
- Как нога? Болит? - участливо спросил он.
- Да я как-то притерпелась. Но немного печет.
- Обязательно помажь "Спасателем". У вас есть?
- А что это?
- Это мазь такая - сразу боль снимает. И заживет намного быстрее.
- Впервые слышу.
- Давай я в аптеку сбегаю, куплю. Она меня не раз в походах выручала.
- Ой, мне неудобно тебя утруждать.
- Ничего, я быстро.
Он проводил ее до двери и убежал. Дома никого не было. Настя зажгла свет и разулась. Нога выглядела угрожающе: огромный пузырь и краснота вокруг. Она протерла водянку одеколоном и осторожно проколола иголкой. Из отверстия вытекла желтоватая жидкость, и стало легче. Вскоре прибежал Вадим. Настя помазала болячку белой, пахнущей травами мазью, и боль сразу утихла.
- Уже не болит! - изумилась она. - Просто, чудо! Давай, я тебе деньги заплачу, мазь, наверно, дорогая.
- Никаких денег, - отказался Вадим. - Ну, как там рыба?
- Ой, я о ней совсем забыла! - И Настя кинулась в ванну. Рыбина неподвижно стояла на дне. Но едва зажегся свет, она поднялась к поверхности и открыла рот, явно ожидая подачки. Настя опустила в ванну палец, рыбина поплыла к нему, коснулась губами и, недовольно шевеля хвостом, отплыла. Под брюхом у нее висела длинная черная цепочка. Вскоре она оторвалась и медленно опустилась на дно.
- Опять проголодалась. - Настя покрошила хлеба и немного творога, - все это толстолобик с аппетитом съел.
- Во прожорливый! - Вадим потрясенно смотрел на рыбу. - Наверно, неделю не ел. Надо у него воду поменять, - вон сколько грязи на дне.
Во время этой процедуры в дверь позвонили. Поскольку Настя пересаживала рыбину в таз, пошел открывать Вадим. Настя слабо надеялась, что звонит Наташка или, в крайнем случае, ее братец, но за дверью оказались родители. По затянувшемуся молчанию она поняла, что они изумленно разглядывают гостя. Плюхнув толстолоба в таз, Настя выскочила в прихожую.
- Папа, мама, познакомьтесь, это Вадим, Никитин друг, - затараторила она, покраснев до корней волос. - Он мне помогает пересаживать толстолоба.
- Куда пересаживать? - поинтересовался отец. - И зачем?
- Он столько съел: и мяса, и хлеба - ужас сколько! А теперь на дне ванны - ну, сам понимаешь. Вот мы и решили поменять воду.
- Понятно. Что ж, приглашай своего гостя с нами поужинать. Вы, как я понимаю, с вечеринки. Кстати, я вспомнил: этот молодой человек встречал с нами Новый год. А где Наташа с Никитой?
- Мы их потеряли. - Настя покраснела снова. - Я ногу растерла, и Вадим помог мне дойти до дому.
- Чем это ты растерла? И кто тебе разрешил надевать мое новое платье? - сердито спросила мать. - Я за него еще даже не заплатила. Боже, да оно все мокрое!
- Так рыба. Мы же ее пересаживали.
- Нельзя было переодеться? Все платье забрызгала, - теперь стирать придется.
- Извините, мне пора домой, - заторопился Вадим. - До свидания!
- Куда же вы? А поужинать? Да прекрати ты со своим платьем! - сердито прервал жену отец. - Не уходите, оставайтесь.
- Нет, нет, спасибо, мне пора! - И Вадим быстренько ретировался.
- Чего ты к ней прицепилась? Постеснялась бы при молодом человеке! - напустился отец на Галчонка. - Платье пожалела, а дочь позорить не жалко?
- Подумаешь, молодой человек! Рано ей еще кавалеров заводить - пусть сначала школу окончит. Берет без разрешения мои вещи, а ты потакаешь. Если хочешь знать, это платье я взяла у нашей лаборантки, еще сама не мерила. А твоя доченька уже успела его выгваздать.
Не желая больше слушать перебранку родителей, Настя переоделась и пошла в ванную. Толстолоб смирно сидел в тазу, свернувшись калачиком. Вода не покрывала его спину, но он терпел.
- Бедненький! - пожалела его Настя. - Сейчас я тебе свежей водички налью, страдалец ты мой.
Зашедший в ванную отец с интересом посмотрел, как дочь пересаживает рыбину, потом заметил:
- Все равно ему в этой воде не выжить: она же хлорированная. Давай его почистим и пожарим. Так охота рыбки жареной.
- Только через мой труп! - отрезала Настя. - Интересно, ты сам ему будешь брюхо вспарывать или меня заставишь? Ты посмотри: он же смотрит на нас человеческими глазами.
- Спусти воду, и он уснет.
- Нет! Он не уснет, он задохнется.
- Так что, он теперь здесь навсегда поселится? А купаться где?
- Буду его в таз пересаживать. А потом обратно.
- И долго это будет продолжаться? Может, его сразу отправить в реку, коли так?
- Там вода ледяная, а он уже привык к теплой. Может простудиться. У него начнется воспаление легких.
- У рыбы нет легких, у нее жабры. Чему вас в школе учат?
- Ну, воспаление жабр. Или жабер? Нет уж, пусть живет здесь, пока не потеплеет. Нечего было его - такого живого - приносить. А теперь терпите. Через месяц выпущу его в Дон.
Галчонок с интересом слушала их диалог. По выражению ее лица было видно, что она уже простила дочь и одобряет ее решение. - Что с Федором? - спросила она. - Почему он из-под дивана не вылезает?
- Пытался поймать толстолоба лапой и свалился в ванну. Так толстолоб ему чуть хвост не отъел. Он так орал! Наверно, никак в себя не придет.
Во время их разговора рыбина стояла у поверхности воды, будто прислушиваясь. Заметив, что Настя опустила ладонь в воду, она подплыла и взяла в рот Настин мизинец.
- Щекотно! - засмеялась девочка. - Он снова есть хочет.
- Нет, вы обе, определенно, чокнутые. Кому расскажешь, со смеху помрут. Ну, шут с вами, делайте, что хотите. - Махнув рукой, отец направился на кухню. - Мы сегодня будем ужинать или нет?
- Сейчас толстолоба покормлю, и будем. Мам, достань яйца и ветчину. И муку - я омлет сделаю.
После ужина отец заглянул в комнату дочери. Та сидела на диване с книгой и усиленно пыталась делать вид, что увлечена чтением.
- Переверни книгу, - хмыкнул отец, - она у тебя вверх ногами. Значит, этого красивого юношу зовут Питером?
- Нет, - улыбнулась Настя. - Но он у меня с ним ассоциируется. Вадим родом из Питера и очень на него похож.
- И что у вас с ним?
- Ничего. Просто друзья. Он из Никитиного класса.
- Это я уже слышал. Значит, просто друзья? - Отец испытующе глянул на дочь. - А может, не просто? Ну-ка посмотри мне в глаза.
- Ну, он мне нравится, - покраснела Настя. - А что?
- Нет, ничего. Похоже, здесь симпатия взаимная. Что ж, пятнадцать лет - возраст первой любви. Только ты не теряй голову, - а то у вас, нынешних акселератов, все слишком быстро происходит.
- Папа!
- Ладно, ладно, не тушуйся. Как там с физикой?
- А ничего хорошего: скачем галопом по Европам. Уже электричество заканчиваем, а задач толком не решали.
- Не страшно, вы к этому материалу еще вернетесь в десятом классе. Ты, главное, готовь программу лицея: решай побольше задач по механике, у них на вступительных только этот раздел. Но зато задания довольно трудные. Ты хоть в них разбираешься?
- Да вроде, разбираюсь. Мы с Наташей уже почти всего Рымкевича прорешали. Лизавета сначала делала на нас квадратные глаза, а потом махнула рукой, - учите, что хотите. Даже не спрашивает. Говорит, чего вас спрашивать, - вы и так все знаете.
- Ну, хорошо, дочка, отдыхай, не буду больше тебе докучать.
Он вышел. Но едва Настя собралась стелить постель, как позвонил Никита. Тревожным голосом он сообщил, что Наталья домой до сих пор не явилась и неизвестно, где ее искать. И что он уже получил нагоняй от родителей. А когда возразил, что не обязан быть надзирателем этой вертихвостке, они пообещали оторвать ему голову, если с ней что-нибудь случиться.
- Настя, пойдем, поищем ее, - робко попросил Никита. - Может, она где поблизости отирается. Дома невмоготу - меня предки уже задолбали. Пусть только явится, - я ей такое устрою!
Насте очень хотелось сослаться на больную ногу, но совесть не позволила. Все-таки родная подруга, - а вдруг с ней действительно что-то стряслось? Испросив у родителей согласие, она похромала одеваться.
Ищи ветра в поле, подумала Настя, когда они с Никитой вышли со двора. На темных улицах было пустынно. Туман немного рассеялся, но все равно контуры редких прохожих едва угадывались. Они постояли, размышляя, куда идти, потом пошли направо. С таким же успехом могли пойти налево, - вероятность удачи была одинакова. Пройдя два квартала и так никого и не встретив, повернули назад. Часы показали половину двенадцатого. Они снова остановились у ворот, и долго стояли, ощущая в душе нарастающую тревогу.
Позади послышались торопливые шаги. Оглянувшись, они разглядели в мутной тьме Вадима, спешившего к ним. Оказалось, он позвонил Никите и, узнав о пропаже Наташки, решил присоединиться к друзьям.
- Может, в милицию сходим? - предложил Вадим. - Сообщат по рации нарядам, пусть они тоже поищут.
- Если до часу не явится, сходим, - хмуро отозвался Никита.
- А давайте сейчас позвоним. И в милицию, и в "Скорую". - Настя, с жалостью глядела на мертвенно бледное лицо Наташкиного брата.
- Не, я домой не пойду, - отказался Никита. - Там меня мать живьем сожрет. Давайте еще подождем с полчаса, а тогда - в милицию.
И они снова погрузились в тревожное ожидание, временами поглядывая на светившийся циферблат Никитиных часов. Минут через пятнадцать послышался шум машины. Вынырнувший из темноты милицейский уазик остановился возле их двора, - из открывшейся двери выскочила зареванная Наташка в сопровождении пожилого милиционера.
В общем, история с ней приключилась ожидаемая - почти, как на новогодней дискотеке. Очередной кавалер показался ей вполне положительным, и она позволила ему себя проводить. Но по выходе из Дворца к ним присоединились двое его приятелей, и они все вместе стали настойчиво звать Наташку к себе в гости, - а когда та заартачилась, просто взяли под руки и поволокли к машине. Хорошо, что у нее хватило ума заорать. Ее вопль привлек внимание проходившего мимо патруля - и всю компанию забрали в отделение. Там их допросили, записали адреса, после чего отвезли Наталью домой. Что стало с теми парнями, ей неведомо.
Никита поблагодарил милиционера, сделав попытку сунуть ему купюру, но тот вежливо отказался и укатил. Едва машина скрылась в тумане, Наташкин братец, схватив сестру за плечи, стал трясти ее, как тряпичную куклу, приговаривая: - Еще раз... еще раз.. такое устроишь. своими руками придушу! Чтоб уже больше никого не мучила!
- Да-а, а кто меня бросил? - вопила Наташка, размазывая слезы. - Эти смылись, а ты пошел свою дылду провожать. А я что - одна должна была возвращаться, да-а-а?
- Марш домой! - прорычал Никита и с размаху дал ей под задницу. Наташка взвизгнула и понеслась к подъезду, приговаривая: - Все маме скажу: и как ты меня бросил, и что дерешься! - Мрачный Никита, не попрощавшись, пошагал следом.
Вадим с Настей, молча, глядели им вслед. Правота Наташки была очевидна, как и их общая вина - оставалось только благодарить Бога, что все закончилось благополучно. Когда брат с сестрой скрылись в подъезде, Вадим обнял Настю и притянул к себе. От неожиданности она онемела, неловко ткнувшись носом в его куртку.
- Обещай мне беречь себя, - глухим голосом произнес он. - Если с тобой случится беда, мне будет очень больно. Обещаешь?
Не поднимая глаз, она кивнула и, вывернувшись из его объятий, побежала через двор. Но у подъезда не выдержала, оглянулась. Он стоял, ссутулившись, на прежнем месте. Насте мучительно захотелось вернуться и еще раз прижаться к его куртке, - но, устыдившись этого желания, она стремительно нырнула в полумрак подъезда и понеслась к себе.
После этого случая Наташку вообще перестали выпускать по вечерам из дому. На ее возмущенные вопли Никита, молча, показывал внушительный кулак. Но однажды во время очередной истерики не выдержал и выдал:
- Ну, скажи, скажи, почему к тебе вечно цепляется всякая мразь? Почему к Насте и к другим порядочным девчонкам такие не пристают, а к тебе моментально?
- Откуда я знаю! - ревела Наташка.
- А я скажу: потому что ты так себя ведешь! Все эти твои ужимки, дурацкое кокетничанье и хихиканье умному парню до лампочки, а всяким подонкам, - то, что надо. Сама напрашиваешься! Сиди дома и носа не смей высовывать, пока не поумнеешь.
Подписаться на:
Комментарии к сообщению (Atom)
Комментариев нет:
Отправить комментарий